Сегодняшний выпуск рубрики "eesti laul" посвящается творчеству Яака Йоалы, заслуженного артиста Эстонской ССР, покинувшего эстраду незадолго до распада Союза. Те, кто застал СССР в сознательном возрасте, должны его хорошо помнить — но преимущественно по песням на русском языке. В этом посте я постараюсь осветить его эстоноязычный репертуар. Вот вам для затравки первая песня "Unustuse jõel" ("Река забвения") из далекого 1973 года.

Интересно, кто и как скоро почувствует подвох?

На самом деле подвох заметить несложно — атрибутика нашего времени, а также слишком хорошее качество для записи из семидесятых годов бросаются в глаза даже в черно-белом оформлении. Да и молодой артист Март Мюйрисепп недостаточно хорошо загримирован, чтобы его можно было перепутать с Яаком Йоалой. Это выпуск передачи "Su nägu kõlab tuttavalt" (эстонский вариант международной передачи "Your face sounds familiar", в России выходившей под названием "Один в один"), вышедший несколько лет назад. Строго говоря, я нарушаю авторские права, выкладывая это видео, которое по условиям франшизы не должно быть доступно за пределами Эстонии, но мне плевать.

А вот как Яак Йоала выглядел тогда на самом деле:

Чтобы не загромождать пост похожими песнями, я решил вывесить другую песню примерно того же времени — "Suveöö" ("Летняя ночь"), а на песню "Unustuse jõel" я просто дам ссылки (видеозапись исполнения этой песни в 1973 году и аудиозапись, выпущенная "Мелодией" на несколько лет позднее). Замена практически равноценная, поскольку обе песни исполнены в одно время и сравнимы по популярности на территории Эстонии.

Про Яака Йоалу я узнал сравнительно поздно. В силу возраста я не застал его на эстраде, поскольку незадолго до распада СССР он отошел от дел и перестал выступать. Мои ровесники знают его больше по песне "Лаванда", исполненной совместно с Софией Ротару в 1986. Он, кстати, не любил эту песню, о чём неоднократно говорил в различных интервью:

— В России вас хорошо помнят по песне "Лаванда", которую вы спели с Софией Ротару. Это самая главная ваша песня?
— Нет, конечно. Она стала самой популярной. А "номером один" для меня до сих пор является программа Давида Тухманова "Фотографии любимых", которую я записал еще в 76-м году. "Лаванду", кстати, я спел в первый и последний раз в жизни, когда мы ее записывали с Софией Ротару для "Голубого огонька". Я не пою такие песни. Это уже слишком, ниже всякого уровня. И это неважно, что песня имела сумасшедшую популярность.

Яак был человеком с очень интересным и сложным характером. Попытка составить хоть сколько-нибудь полное жизнеописание Яака Йоалы в рамках одного поста в блоге заведомо обречена на провал — тем более, что, как это часто случается с ушедшими из жизни "звёздами", его биография обросла множеством мифов и легенд, зачастую противоречащих друг другу. Яак Йоала успел рассказать о себе в сотнях интервью, но его коллеги советуют критически относиться к тому, каким он сам представлял себя в интервью. Также про него написано большое количество статей и книг как на русском, так и на эстонском языках, и в этом посте я постараюсь по возможности кратко скомпилировать всё, что я в них почерпнул — разумеется, разбавив это всё музыкальным материалом.

Юность

Родился Яак в семье музыкантов — что и определило его карьеру. Он рассказывал, что в юности серьёзно занимался хоккеем, а также очень увлекался автогонками и автомобилями в целом, и если бы не родители, вырастившие его на классической музыке и отдавшие его впоследствии в музыкальную школу — кто знает, возможно, он посвятил бы себя автомобильному делу. Рос он внешне тихим мальчиком — мать даже начала тревожиться, что из сына получается чересчур послушный и слабохарактерный "ботаник". Впрочем, когда увидела его на улице дерущимся, успокоилась.

Уже в четырнадцатилетнем возрасте Яак заинтересовался рок-музыкой — в Прибалтике с западной музыкой было попроще, чем в остальном Союзе, можно даже было найти пластинки в свободной продаже. Примерно тогда же Яак впервые увидел рок-группу "живьём" — это был ансамбль "Рютмикуд", вокалистом и руководителем которого был не кто иной, как Тынис Мяги. Тынису тогда было уже 16 лет, и для Яака он и его коллеги были уже "большими дядями, делавшими серьёзную музыку".

В Таллиннской средней музыкальной школе Яак довольно быстро нашёл себе единомышленников среди одноклассников, с которыми и создал свою первую группу под названием "Этерна", в которой ребята играли преимущественно кавера на популярные западные песни — в первую очередь, разумеется, "Битлз". Группа была любительская, даже электрогитары участники смастерили себе сами из подручных материалов.

Участие в группе отнимало у Яака много времени и сил, поэтому из школы он вскоре вылетел из-за неуспеваемости, после чего перешёл в музыкальное училище, где занимался в классе флейты. Но и там он не особо старался учиться. Учившаяся с ним в одно время певица Анне Велли рассказывала про него: «Яак обычно приходил на урок абсолютно неподготовленным. Как-то раз преподаватель игры на флейте закрыл его на час в классе. По возвращении учителя Яак не только разобрался в пьесе, но и знал её наизусть. Яак был талантлив и ленив. Главным для него был ансамбль, а учёба – дело второстепенное».

Сам Яак на вопрос, почему он выбрал флейту, отвечал: «Знаете, хороший флейтист "на вес золота" в любом джазовом ансамбле. А я считал: уж если быть музыкантом, то непременно джазовым. И потом казалось, на маленькой флейте быстрее и легче научиться играть, чем на большом фортепиано. Я тогда и не подозревал, какой это сложный и коварный инструмент, как будут от него неметь губы и деревенеть пальцы. Но ничто даром не проходит. Этот маленький деспот, как я иногда называю свою флейту, все-таки сослужил мне добрую службу: научил правильному дыханию. Дыхание – существенный момент в пении, над его постановкой бьются годами в музыкальных училищах и консерваториях. Игра же на флейте требует большого объема легких и умения рационально использовать запас воздуха».

Следующей группой Яака был ансамбль "Кристаллид", куда его позвали как флейтиста, но практически сразу выяснилось, что он ещё и играет на бас-гитаре лучше местного басиста. Петь Яак начал не сразу, это получилось почти случайно. Спустя некоторое время на ансамбль обратил внимание эстонский композитор Кустас Кикерпуу и пригласил ребят поучаствовать в часовой передаче на телевидение. «Только с одним условием, – сказал Кикерпуу, – кому-то придется петь. Целых шестьдесят минут инструментальной музыки – это многовато для слушателей». Яак вызвался попробовать. Это выступление и положило начало его карьере эстрадного певца.

Затем Яак "вырос" и из этой группы и перешёл в более зрелую группу "Вирмалисед", основанную двумя братьями-битломанами. Первое время группа специализировалась на каверах зарубежных ансамблей (опять же по большей части "Битлз"), но в 1967 году они начали писать и собственные композиции. Одну из самых известных песен этой группы, песню "Naer" ("Смех"), спел именно Яак Йоала. К сожалению, видеозаписей исполнения этой песни не сохранилось, но студийная аудиозапись дожила до 2004 года, когда Юри Лина, друг основателя "Вирмалисед" и наследник всех его сочинений, выпустил в Швеции альбом с песнями группы. В наши дни эту песню слышали, по-моему, практически все:

Примерно в это время и началось восхождение Яака Йоалы как звезды. В составе группы он ездил на музыкальные конкурсы и фестивали, выступал на концертах, а также "засветился" на эстонском телевидение в сверхпопулярной музыкальной передаче "Гороскоп". Вначале Яака приняли всерьез лишь его сверстники, но вскоре выяснилось, что его вокальные возможности значительно превосходят обычных солистов бит-ансамблей. Год от года расширялся его репертуар в сторону содержательности и вокальной требовательности, и Яак Йоала постепенно обрёл поклонников среди слушателей всех поколений. Когда Яака призвали в армию, службу он проходил в Таллине, и часто появлялся на концертах и в студии звукозаписи. К тому времени он был уже настолько популярен, что для молодёжной передачи эстонское телевидение снимало кадры о службе молодого бойца.

С одной стороны всё это давало огромные возможности для дальнейшего развития, но с другой — накладывало определенные ограничения на репертуар, поскольку эфирный формат требовал соблюдения приличий, где откровенная рок-музыка уже не допускалась. Таким образом, с этого момента Яак Йоала как бы разделился надвое. Существовал один Яак Йоала, который пел "приличные" песни на радио и на телевидении, и параллельно с ним был и другой — участник групп "Кристаллид" и "Вирмалисед", которые исполняли "настоящий рок".

Первый "волосатик" на эстраде

Яак рассказывал, что пробиться на эстраду ему не составило особого труда. В конце шестидесятых — начале семидесятых в музыкальной индустрии была серьезная нехватка молодых исполнителей, поэтому с его талантом его, что называется, "отрывали с руками" — причем это относится как к эстонской эстраде, так и впоследствии к всесоюзной. Даже на его причёску смотрели сквозь пальцы: «Я был практически первый лохматый человек, которого вообще показали по советскому телевидению, первый длинноволосый...» — вспоминал Яак в интервью.

В армии с причёской, разумеется, пришлось расстаться, но имидж уже был сформирован — настолько, что после армии пришлось даже некоторое время выступать в парике, поскольку публика уже привыкла видеть его с длинными волосами. Яак впоследствии полагал, что он просто попал в удачное время, когда в обществе уже появился запрос на что-то новое, и его грива была как раз одним из таких новшеств, которых ждала публика.

"Радар"

В конце 1976 года Яак Йоала собрал ансамбль "Радар", игравший музыку в стиле фьюжн: сплав рока с регги, блюзом, джазом и народной музыкой. "Радар" помогал Яаку вырваться за пределы "формата" и продолжать развиваться в направлениях, отличных от традиционной советской эстрады. В 1980 году Яак в одном из интервью рассказывал: «Мы постоянно готовим что-то новое. Летом принимали участие в культурной программе Олимпиады. Основная наша концертная площадка была на Таллиннской регате, но ездили также в Москву, Ленинград. Сейчас снова готовим "премьеру", но это пока секрет».

Так как Яак умел играть практически на всех музыкальных инструментах, он не ограничивался ролью вокалиста, периодически подыгрывая то на флейте, то на басе, а иногда даже отбирая синтезатор у бессменного клавишника и автора большинства композиций "Радара" Сергея Педерсена.

В 1982 году ансамбль в полном составе снялся в музыкальном фильме "Двойники", а также исполнил все саундтреки к этому фильму. Яак Йоала сыграл целых две роли: спортсмена-автогонщика и известного музыканта — совместив тем самым воедино две мечты своей юности, несовместимые в реальной жизни. Участники "Радара" играли членов группы музыканта — то есть фактически сыграли самих себя:

Ансамбль просуществовал десять лет и до сих пор считается в Эстонии лучшим отечественным ансамблем в стиле джаз-рок.

Кремлёвский соловей

Яака Йоалу в Эстонии называли "кремлёвским соловьём" — за то, что он постоянно уезжал из Эстонии для гастролей по СССР, и очень много пел на русском языке. Некоторые даже полагают, что именно из-за этого он и ушёл со сцены — обиделся на Эстонию за незаслуженное прозвище. Или что, наоборот, после обретения независимости Йоале "припомнили песни советских композиторов на русском языке", в результате чего он был вынужден покинуть эстраду. И хотя ни та, ни другая версия не выдерживает критики хронологией (прозвище он получил весьма задолго до своего ухода со сцены, а распад СССР состоялся на несколько лет позже), следует признать, что он действительно на закате карьеры довольно прохладно относился к своим соотечественникам в Министерстве культуры.

В одном из интервью Яак рассказывал, что если дома его называли "кремлёвским соловьём", то в Москве у него было другое прозвище: "долларный певец". Во-первых, потому что Эстония, хоть и находящаяся формально в составе СССР, тем не менее, ассоциировалась у многих с "диким Западом", а во-вторых, Яак всегда был очень придирчив к репертуару. В те времена в шоу-бизнесе господствовали "три Ф" (Френкель, Фрадкин, Фельдман) и Пахмутова, и считалось, что все новички эстрады должны в первую очередь петь их песни. А Йоала принципиально отказался иметь с ними дело и за всю жизнь не спел ни одной песни на их стихи. Первое время у него были серьёзные проблемы, но вскоре его, по счастью, взял под своё покровительство Давид Тухманов, и нападки прекратились. За "День Победы" Тухманову было позволено всё.

Но и с соотечественниками тоже было не всё гладко. Так, Яак рассказывал, что когда он в 1975 году вернулся из Польши с призом, полученным на фестивале "Сопот" (тогдашний аналог "Евровидения"), он потребовал ставку, полагающуюся лауреату международного конкурса — но ему не дали. В Таллине сказали, что никаких бумаг на эту тему у них нет — и это при том, что на всём центральном телевидении трубили о "победе наших"! В итоге Яак слетал в Москву, встретился с заведующим отдела министерства культуры и получил от него справку, о том, что действительно является лауреатом фестиваля "Сопот 1975". Яак рассказывал, что, выслушав его жалобу, чиновник схватился за голову и сказал: "Мама родная, такое возможно только у вас в республике..."

Собственно, Яак обижался не на само прозвище, а на отношение: «По сути меня считали предателем. Это, в общем, можно понять. В конце концов, в этом была, наверное, какая-то доля правды. Но злило меня другое: выходило так, что со стороны Москвы мне всячески помогали, давали всё, что мне было нужно — а от Эстонии только вставляли палки в колёса. Ну и я тогда уже из чистого упрямства начал демонстративно плевать на всё происходящее в Эстонии. Разумеется, филармония и минкульт не стали это терпеть, несмотря на то, что мои выступления по Союзу приносили им же огромные деньги — и поэтому они мне в итоге устроили "дисклаф" (слэнговое словечко в эстонском языке, означающее дисквалификацию, запрет на выступления) на год».

Впрочем, надо ещё раз упомянуть, что всё вышесказанное — точка зрения самого Яака Йоалы. В кругах, близких к шоу-бизнесу, циркулирует другая точка зрения — что "дисклаф" ему организовали как раз в Москве, причем в наказание за своеволие и неподчинение неписаным правилам эстрады. Тогдашний директор "Радара" Райво Серсант рассказывал: «Он предпочёл выступить где-то в глуши Московской области с ансамблем "Красные Маки", хотя на это же самое время его приглашали выступить на московском стадионе "Лужники" в концерте с участием крупных звезд. Артисту не разрешалось выступать с неутверждённой программой, а концерты "Красных Маков" были, вероятно, неутверждёнными. Это была халтура, но, по сути дела, Яак ведь никогда не занимался халтурой. Это смелое решение Йоала принял сам, полагая, что звезде такой величины никто не сможет ничего сделать. На этот раз Яак ошибся. Ибо этим выбором он встал кому-то поперёк дороги. Кто-то очень конкретно обиделся, кто-то отомстил».

Сейчас уже сложно судить, как всё было на самом деле. В событиях тех времён замешано ещё множество факторов, которые я даже не стал упоминать, чтобы не раздувать и без того большой пост. Но, так или иначе, за время вынужденной паузы Яак Йоала потерял позиции на советской эстраде, и впоследствии уже не смог (а, возможно, и не захотел) подняться до прежнего уровня — и вскоре вовсе покинул большую сцену. Ещё некоторое время он выступал на эпизодических концертах. Одним из самых крупных концертов был совместный тур Яака Йоалы, Иво Линны и Тыниса Мяги под названием "Las jääda kõik mis hea" ("Пусть остается всё хорошее") в 1996 году — и он же был в музыкальной карьере Яака Йоалы заключительным. После этого он совсем прекратил концертную деятельность, занявшись вместо этого продюсированием молодых певцов и преподаванием вокала.

"Naerata" ("Улыбнись") — прощальная песня с последнего концерта:

Яак Йоала умер 25 сентября 2014 года из-за начавшихся в последние несколько лет проблем с сердцем.

Заключение

По сравнению с предыдущими постами из рубрики "eesti laul", да и вообще по меркам данного блога пост получился огромный и оттого несколько неуклюжий — несмотря на то, что черновик я писал несколько месяцев и несколько раз переписывал практически заново. Возможно, так и продолжал бы писать его до бесконечности, если бы не догадался поставить себе дедлайн: приурочить публикацию ко дню рождения музыканта, 26 июня.

Тем не менее, составить хоть сколько-нибудь полное представление о жизни и характере Яака Йоалы мне так и не удалось — не говоря уже о том, чтобы изложить это в письменном виде. Очевидно лишь одно: это был очень талантливый музыкант, которому посчастливилось раскрыть свой талант и подняться до небывалых высот. И, что немаловажно, вовремя уйти. Кстати говоря, несмотря на все трудности, Яак всегда считал себя счастливым человеком. Он говорил это и в 1980 году, на пике славы:

Видели, наверное, по Таллинну ходят трубочисты? Так вот, есть примета: оторвешь пуговицу от куртки этого черномазого приятеля – будешь счастлив. Я пуговицу оторвал еще мальчишкой. И вообще-то везло. Как-то неудобно говорить, но я счастлив.

Он повторил это и в 2002 году, когда уже полностью отстранился от публичной жизни, прекратил выступать и подался в отшельники, переехав из Таллина в тихое местечко за городом:

Я счастливый человек. Всё, что я делал, это... я не знаю... я должен благодарить Бога.

Вообще, пока я подбирал материалы для этого поста, я обратил внимание, что Яака Йоалу довольно трудно цитировать, потому что его речь сопровождается очень выразительной мимикой, которая на письме теряется. Поэтому всем желающим получше узнать этого человека, рекомендую потратить сорок минут на просмотр передачи "Хвост кометы" 2002 года, из которой я взял последнюю цитату. Скучно не будет.

Вместо постскриптума. "Клементина"

Чтобы немножко разбавить мрачную торжественность, которую навевают последние две главы, расскажу про одно любопытное видео, которое я нашёл на Youtube. Я долго не мог раскопать никакой информации про него, но уже по внешности было очевидно, что это довольно поздняя запись, где-то конец восьмидесятых или начало девяностых. То есть уже после ухода Яака Йоалы с большой сцены.

В этой песне Яак повествует от первого лица забавную историю юноши, который подглядывал со скалистого берега за купающейся обнажённой красавицей, да так неудачно, что в итоге сам чуть не утонул, и самой же девушке пришлось его спасать. Даже не понимая слов, песню можно слушать, просто слушая интонации и наблюдая за мимикой Яака. Он то ухмыляется и мечтательно закатывает глаза, описывая девичьи прелести, то тревожно нахмуривается на словах, где девушка оступилась и он побежал её спасать, то смеётся глазами, с самоиронией рассказывая о том, что полез в воду, не умея даже плавать.

Я в итоге таки нашёл первоисточник. Это оказалась запись песенного вечера "Yves Montand'i laulud", посвящённого творчеству Ива Монтана и Эдит Пиаф, песни которых, переведённые на эстонский язык, исполняли Яак Йоала и Сильви Врайт соответственно. Они оба мастера высочайшего класса, поэтому от просмотра я получил огромное удовольствие. Отдельно порадовал ведущий Лаури Лейси, директор Таллиннского французского лицея, говорящий по-эстонски со старательно выдерживаемым французским акцентом :) Про само мероприятие мне особо много информации накопать, к сожалению, не удалось, кроме разве что того, что его поставил Тоомас Ласманн, и что оно состоялось 26 мая 1990 года — то есть действительно после окончания карьеры Яака Йоалы.

Соответственно, песня "Clémentine", как и все остальные песни, исполненные Яаком Йоалой в тот вечер, относится к репертуару Ива Монтана. Но, раз уж речь зашла об этой песне, мне хочется отметить любопытный факт. Песня переведена очень близко к тексту, за исключением одного нюанса. Во французской версии главный герой не подглядывал за обнажённой купальщицей — это была просто его знакомая девушка, которая шла ему навстречу по дороге, поприветствовала и прошла мимо — а он стоял и смотрел ей вслед. Из всех пикантных подробностей, описываемых автором, была только юбочка, настолько развевавшаяся на ветру, что ему были видны подвязки чулок. Купаться девушка не собиралась — она просто оступилась на камне, когда шла вдоль реки, и упала в воду. А дальше эстонская и французская версии совпадают.

Не знаю, что побудило переводчика отступить от "канона", но сама история с подглядыванием за купающейся красавицей, насколько я могу судить, является классикой, воспетой в множестве произведений искусства. Я, честно говоря, не в курсе, есть ли конкретный первоисточник или же это просто очень модная тема, но легенда об Актеоне и Артемиде очень похожа по содержанию (правда, для Актеона там всё плохо кончилось), и в пушкинской "Нереиде" ноги явно растут оттуда же — есть даже одно очень неплохое и развернутое исследование на эту тему. Полагаю, даже "Король и Шут" в своём "Наблюдателе" также вдохновлялись этой историей :)